The Best in the World: At What I Have No Idea

После шоу в Ливерпуле мы взяли чартер до Парижа, и я потягивал «Crown Royal» (прим.ред. – марка виски), который является идеальным горячительным для меня. Это было единственное, что я пил в то время, и даже сам не знаю почему, ведь этот суровый эликсир всегда сводил меня с ума, а вечера никогда не заканчивались спокойно.

Вот поэтому Дранкичо уже был в самом разгаре (прим.ред. – Джерико выдумал новый термин «Drunkicho», которым объясняет свою любовь к выпивке и алкогольным вечеринкам, но при этом подчёркивает, что не является настоящим алкашом. Просто рестлеру и рок-звезде тяжело вести другой образ жизни), когда мы прибыли в нашу гостиницу в шесть часов утра. При бронировании номеров в отеле в заграничных поездках мы всегда договаривались, чтобы при прибытии нас поджидала еда. Так что все сразу же отправились подкрепиться перед сном грядущим. Большая часть нашей шайки спокойно сидела за столами с различной едой, но только не я – из меня просто сыпались ругательства.

Непрерывный поток «к чёрту это» и «нах** то», пока, наконец, Ураган Хелмс не сказал, что за соседним столиком сидел Шон Майклз со своей семьёй. Он взял их с собой в тур на выходные и, к его чести, не стал просить нас вести себя как-то иначе. Шон знал всех нас, как облупленных, а потому понимал, что пацаны во время поездки останутся пацанами и не ждал, что мы не станем гулять. Тем не менее, Дранкичо был несносным шутом и совсем не позаботился о том, чтобы оградить детские ушки от сквернословия. Ураган предупредил меня, что я ругаюсь чересчур много, и что не мешало бы сбавить громкость.

- Я ругаюсь не слишком много! К тому же, детям всё равно не стоит гулять так поздно – промычал я воинственно.

Ураган вновь попросил меня понизить голос, но я продолжал протестовать:

- Я говорю не громко!

Но я был не прав, потому что Шон со своей семьёй встали из-за стола и ушли. Я надеялся, что не оскорбил их, а потому крикнул вдогонку:

- Увидимся завтра, чувак!

Он молча вышел из комнаты, но через 10 секунд ворвался обратно, а его глаза пылали:

- Закрой свой поганый рот! – предупредил он меня – да, моя семья ложится поздно, и если у тебя есть какие-то проблемы по этому поводу, то иди к чёрту!

Эти слова повисли в воздухе, когда он посмотрел на меня и вновь вышел из комнаты.

- Шон, подожди! – крикнул я вслед – Ведь ты мой кумир! – взмолился я, будто это на что-то могло повлиять. Я повернулся к дюжине немых лиц, чувствуя себя ублюдком года, и спросил у них, что же я такого сказал, что так разозлил Шона. Ну да, я ругался перед его детьми, но чтобы из-за этого ТАК злиться?

- Это не потому, что ты ругался, – пояснил Хелмс – он вышел из себя из-за того, что ты сказал, мол, его детям здесь не место.

- Я же не мог сказать это громко – возразил я.

- Ага, ты сделал это. Ты слишком пьян, чтобы это понимать.

Я встал из-за стола, сгорая от стыда, и с виноватым видом побрёл в свою комнату. В надежде, что Шон ещё не спит, я написал ему длинное, подробное сообщение, в котором объяснял, как ужасно и неловко себя чувствую за то, что сказал. Он не ответил, так что я решил, что он спит и ответ придёт утром.

Я проспал большую часть следующего дня, а когда проснулся, то испытал ужасную боль в подложечной ямке. Смутно припоминая произошедшее, я взял свой телефон, дабы узнать, ответил ли Шон на моё сообщение. Он не ответил, а это уже было серьёзной проблемой. Я расхаживал по комнате, пытаясь придумать, как исправить неловкую ситуацию. Очевидно, что мне следовало извиниться, но как это сделать? Я хотел пойти к нему в комнату, но он был там со своей семьёй, а как мне кажется, правильней будет поговорить с ним с глазу на глаз. Весь оставшийся день я так сильно переживал по этому поводу, что думал, что заработаю себе язву.

Но вот настал момент истины; пора было отправляться на шоу.

Во время зарубежных гастролей хилы и фейсы добираются до арены на разных автобусах, потому я не мог пересечься с Шоном, и ехал в полной тишине. Я до сих пор чувствовал себя очень неловко, что стыдился даже заговорить с кем-либо. К тому же, это касалось только нас двоих.

Хильский автобус прибыл раньше. Когда я вышел на улицу, то вокруг было очень темно и холодно – это же я чувствовал и в душе. Я стоял у входа и поджидал Шона, а когда он приехал, то спросил, можем ли мы поговорить.

- Через пару минут – сказал он сухо и зашёл в закусочную. Я был на взводе, так что мне даже кусок в горло не лез, а потому терпеливо поджидал его в холе.

Через полчаса он вышел и потопал вверх по лестнице в свою гримёрку. Я подождал пару секунд и пошёл за ним следом. Постучав в дверь, я собрал в кулак остатки моего мужества, и зашёл.

Он был один и ответил, чтобы я закрыл дверь.

- Мне действительно нечего тебе сказать, но я постараюсь быть предельно ясен. Всё, что меня заботит, это моя семья, и мне абсолютно насрать на тебя и то, что ты думаешь об их нахождении здесь.

Я понурил голову, как побитая собака, и попытался выдавить какое-нибудь высокопарное извинение, повторяя то, что уже писал ему ранее.

- Меня не волнуют твои извинения, – прямо ответил мне Шон – сейчас ты выслушаешь меня очень внимательно. Я заступался за тебя множество раз, когда люди говорили, что ты заноза в заднице, но больше никогда не стану этого делать. Ты думаешь, что ты неприкасаемый, но это не так. Эта чушь о Лучшем в Мире плотно въелась в твой мозг, и ты должен немедленно от неё избавиться.

Каждое слово разбивало моё сердце ещё больше. Кумир моего детства, мой наставник, мой самый любимый соперник говорил мне о том, каким же болваном я являюсь. Выслушивать это было невероятно тяжело, но я полностью заслужил такие слова. А он только начинал…

- Ты должен начать вести себя как топ-исполнитель, если когда-нибудь собираешься им стать. Бухая всю ночь и ведя себя, как мyдак…ты потеряешь всеобщее уважение окончательно.

Я ожидал, что дальше он скажет, что жирным, пьяным и тупым никак не пройти по дороге жизни (прим.ред. – цитата из фильма «Дом животных»), но это были не шутки. Я был унижен, поскольку понимал, что он прав. Существует определённый уровень ответственности и определённая грань, которую, будучи исполнителем топ-уровня, вы не имеете права переходить, если хотите, чтобы вас воспринимали всерьёз, как настоящего лидера раздевалки. Вы никогда не увидите пьяного до чёртиков Гробовщика, матерящегося в присутствии детей в шесть часов утра.

Кроме того, Шон был прав. Я создал монстра – этот новый образ – и он вышел из-под контроля. Иногда я вживался в него так сильно, что никак не мог перестать играть. Теория о том, что передозировка снотворного у Хита Леджера произошла из-за того, что он больше не мог спать из-за тёмных глубин, в которые погрузился ради роли Джокера в «Тёмном рыцаре», приобрела для меня смысл. Моя приверженность к искусству изменила меня, всё время создавая проблемы в жизни. Я понимал, что происходит, но услышав это от самого уважаемого мною коллеги, резко вернулся с небес на землю.

- Ты абсолютно прав, Шон. Мне нужно изменить отношение к делу. Ты поможешь мне?

Я знал, что Шон испытывал подобные проблемы в середине 90-х годов, когда получил репутацию самого неприятного и сложного человека в этом бизнесе.

Шон медленно покачал головой.

- Ты должен сам это сделать, Крис.

Воу, обидно. Но он был прав, и ирония заключалась в том, что мы с Шоном были похожи во многих вещах. Мы оба пришли в этот бизнес с ярлыком «маленьких парней», потому нам всегда приходилось вступать в конфликты с другими, а также трудиться очень усердно, дабы не остаться незамеченными. Мы оба были самоуверенны и заслужили репутацию сложных людей, но сумели выбиться в топ, вопреки всему. Мы оба иногда имели эго размером со стратосферу, но на этот раз, благодаря Шону, я вернулся на землю быстрее, чем парашютист без парашюта.

Он закончил говорить, потому я снова извинился и оставил его в покое. Я не почувствовал, что был прощён, но позже, когда мы выходили на матч, он вёл себя чуточку дружелюбней, что немного меня успокоило. Затем я нашёл его жену Ребекку и извинился, поскольку был уверен, что моё поведение оскорбило и её тоже.

Она приняла мои извинения и сказала, что самым оскорбительным моментом в моём поведении было пожелание Шону спокойной ночи, когда они уже уходили.

- Мы почувствовали, что это была реальная сущность двуликого Эдди Хаскелла (прим.ред. – персонаж фильма «Проделки Бивера», который стал символом всех неискренних льстецов и двуликих подонков). Словно ты издевался над ним и бросил ему вызов, мол, попробуй, сделай что-нибудь, если тебе не нравится.

Это абсолютно не отражало моих намерений, но, как я понял, было сказано таким тоном, что действительно могло быть расценено именно так. Когда я вернулся в свой номер, то обдумал всё произошедшее за последние 24 часа и решил кое-что поменять.

Больше никакого «Crown Royal», никаких запоев на всю ночь в период туров, поскольку я был обязан вести себя, как ветеран раздевалки. Ещё один немаловажный момент; не зависимо от того, пью я или нет, мне было необходимо подавить в себе тот образ, что я развивал всё это время. Так сказать, отделить церковь от государства. Хил Джерико должен оставаться только там, где ему и место… на ринге. Я должен справиться с этим самостоятельно (как сказал HBK), но это была нелёгкая задача.

Слова Шона стали для меня настоящим сигналом к пробуждению, и я благодарен ему за это. Однажды Винс сказал мне, что хочет научить меня не только рестлингу, но и жизни. Но в ту ночь именно Шон преподнёс мне главный жизненный урок, оскорбив и унизив меня. Я всегда буду ценить это.

После этих событий мы стали ближе, чем были когда-либо до этого, и я до сих пор считаю HBK одним из самых лучших своих друзей в этом бизнесе. Спасибо, Шон.