Безвременье, или как я перестал бояться и полюбил Сета Роллинса

В этом весьма неприятно и даже немного страшно признаваться, но превалирующим ощущением от просмотров различных шоу WWE последних месяцев (чуть не сказал лет, но в итоге решил слегка смягчить приговор) является ощущение тупика. Причем такого, знаете, герметичного, замкнутого – такого тупика, который выстраивает стену не только перед твоим носом, но и по бокам, и за спиной, оставляя под тобой лишь скромный, промозглый уголок, в котором ты и топчешься в ожидании, например, чуда. И ничего, кроме веры в это самое чудо, у тебя, если уж быть до конца откровенным с самим собой, не остается – потому что стены массивны и безразличны, а менять ход времени по своему усмотрению ты так и не выучился, и вот тут уже жутко становится по-настоящему.

Понимаете, хуже, чем состояние тупика, для индустрии энтертейнмента нет вообще ничего. Вообще. Ничего. Потому что тупик – это не когда плохо, некачественно, неинтересно и глупо. Ведь все перечисленное так или иначе поправимо, из этого можно выбираться, это, в конце концов, можно преодолевать. Собравшись с силами, проведя мозговой штурм, вывернувшись наизнанку и в очередной раз пересобрав все компоненты доселе работавшей концепции – в общем, справиться с неизбежными спадами возможно. Тупик же, настоящий, беспредельный, – это когда сама атмосфера, само жизненное пространство вокруг абсолютно не предполагает продолжения пути. Дэд-энд он дэд-энд и есть – все, конец, ни туда, ни сюда, морок, серо-зеленая тоска, безвременье. Как там было у классика, помните: «Хоть убей, следа не видно, сбились мы, что делать нам? В поле бес нас водит, видно, да кружит по сторонам».

Сегодня в тупик ведут практически все дороги WWE – иными словами, каждая сюжетная линия так или иначе закольцевалась на непреодолимой, болотистой почве, из которой чудовищно трудно выкарабкаться. Немногочисленные козыри совершенно бездарно разыграны и слиты в общую кучу сереньких, потрепанных карт, многообещающие проекты разваливаются изнутри, и даже самая преданная и, скажем прямо, не то чтобы взыскательная публика все чаще и чаще оказывается в замешательстве – потому что вот это чувство отупляющей пустоты в какой-то момент дошло даже до них. Примеры сами соскакивают с языка: остиноподобный Эмброуз, какими-то совершенно истерическими темпами набравший популярность в образе «лунатик фринджа», низведен до банального, одноклеточного дурачка, корчащего рожи (да еще и с нелепым финишером), окутанная эдаким линчевским туманом история Семьи Уайата скатилась в самоповторяющуюся, напыщенную болтовню, за которой нет ни капли эстетики, философии или хотя бы сюжетной энергетики, а есть лишь громоздкие и пустые, как банки на антресоли, словоформы, наспех сверстанные из патетики и какой-то отсыревшей фанеры; триумф Брайана оказался настолько непродолжительным, что те кадры, на которых он поднимает над головой оба чемпионских титула в финальной точке тридцатой Мании, воспринимаются теперь как чудной сон, захватывающая, но до зубной боли невозможная сказка из далекого детства – нынче скорее видится, что этого и не случалось на самом деле, а просто наши фантазии, некое общее бессознательное на короткий промежуток проявилось в видимом пространстве слишком явно и отчетливо. Проявилось – и без следа исчезло.

Ну, а главный тупик – он, конечно, там, где и главный титул. Это ведь всегда так, это неизбежно так, по всем законам и правилам, по, своего рода, экспансивному вектору – чем выше некий общий уровень организации системы, тем мощнее проявляются на этом уровне каждая ее отдельная составляющая. Тем выразительнее ее сильные и - в особенности - слабые стороны. В общем, не удивительно, что местный мэйн-ивентерский тупик – он ну уж совсем демонический, и сам воздух его отравлен, а земля вокруг – черна и жестока, и нет на ней всходов, как ты не старайся. А ведь сделать так, чтобы эти гипотетические всходы все же пробились на свет, было можно, и времени имелось достаточно. И даже после Королевской Битвы, даже тогда – все можно было исправить, но теперь, похоже, ситуация приобретает совсем уж скверный оборот.

Потому что Леснар, чисто проигрывающий Рейнсу, это смешно и даже хуже того – это подло. Подло, кстати, по отношению в том числе и к собственной легенде – к Гробовщику. Не буду подробно на этом останавливаться, но, по-моему, это действительно так – подарить Рейнсу чистую победу над Броком равно до конца вывалять в нечистотах всю ту неизбывно мощную (мощную несмотря ни на что, мощную уже даже вопреки, мощную из последних сил) историческую и отчасти мифологическую ауру WWE, что не изничтожит никакой Сина и никакое ПиДжи. Так вот, Роман Рейнс, отбирающий чемпионский титул у Леснара на тридцать первой Реслмании, – это еще один (и на этот раз – едва ли не решающий) шаг к окончательному разрыву со славным прошлым.

При этом (и это как раз важно, потому что вот же он – тупик, тот самый, о да, тот самый) Рейнс, который Леснару проигрывает вчистую, вдрызг, с мясом (а именно так и должно быть по любой мало-мальски вменяемой логике) это громогласное подтверждение того факта, что звезд-то вы, ребята, лепить разучились, что нет у вас больше ни чувства «подходящего момента», ни чутья на мелкие, но в контексте рестлинга определяющие детали, ни возможности (а вероятнее даже – желания) вручную, заботливо и кропотливо, выстраивать весь процесс становления нового чемпиона от А до Я. Потому что тут, ребята, мелочей не бывает, но вы об этом забыли с совершенно безобразным безразличием. И это, вообще так говоря, тоже весьма подло. Но опять же – дать Леснару уничтожить Рейнса значит безоговорочно признать свое творческое, маркетинговое, стратегическое, да какое угодно поражение. Знаете, я не такой уж непроходимый пессимист, но что-то мне подсказывает, что второй год подряд подобного ждать не стоит – о том, каковы жизненные взгляды Винса МакМэна, сказано достаточно, и рассчитывать на то, что вот завтра все перевернется на сто восемьдесят градусов и наступит эра всеобщего счастья и благополучия, не приходится.

Ну, то есть дело-то, безусловно, дрянь – любая победа в этом мэйне есть поражение – в той или иной степени. И вот тут я бы хотел упомянуть о третьем варианте.

Чего-чего, а кэш-инов главное рестлинг-шоу года доселе не видывало. Что ж, быть может, время настало – говорю «быть может», потому что четкого понимания того, как сложившаяся ситуация может быть спасена, нет, мне думается, даже у самых продвинутых аналитиков (говорю без сарказма, не подумайте ничего плохого). Это – не более чем вариант, призрачная такая допустимость, эфемерная сцепка, становящаяся все менее доступной с каждым днем, а на этой финишной реслманской прямой – уже и с каждым часом. Но она, черт возьми, есть.

Сейчас, в марте две тысячи пятнадцатого, вполне очевидно, что когда Сет Роллинс выигрывал свой чемодан, никаких четких и внятно сформулированных планов на него не было – отдали, потому что надо же было кому-то отдать, а Роллинс как раз очень вовремя попал в милость к Игроку, которого тот, можно сказать, лично проэкзаменовал за короткий промежуток фьюда между Щитом и Эволюцией. Вообще, история о колоссальном, каком-то неправдоподобно размашистом прогрессе Роллинса – это тема для отдельного обсуждения, но факт остается фактом – парень на глазах не просто вырос, а (давайте вот честно) стал одним из двух-трех человек, которые сегодня тащат WWE-ишный продукт на своих плечах. Это Роллинс-то, Роллинс! Щуплый, если не сказать дрищеватый (по макмэновским меркам) паренек, которого на момент начала всей истории ЩИТа не ждало ничего, кроме разве что пары сумасшедших прыжков и бампов, цель которых – под шумок заполнить хайфлаерские лакуны; человек, о котором среднестатистический зритель, орущий «Сина сакс» с таким энтузиазмом, что кола выливается из носа и загаживает свеженький мерчендайз с надписью «Нэва гивап», так вот, этот самый зритель понятия не имел, что это вообще за Роллинс такой, потому что модное ныне NXT в те уже поросшие мхом времена еще не было в таком почете, как сейчас (а Роллинс ведь числится тамошним первым чемпионом, и в перспективе – это реально важно).

Слушайте, да кто вообще мог рассуждать о Роллинсе как об объективном претенденте на ОБЪЕДИНЕННОЕ МИРОВОЕ ЧЕМПИОНСТВО в те славные деньки, когда вполне еще жива была идея обеспечить щитовцев всамделишной полицейской амуницией, а потом скормить их уже упомянутому Сине и навсегда про этих троих ноунеймов в черных водолазках забыть?

А теперь как-то так незаметно получается, что Роллинс для ВВЕ – это уже даже не столько главная надежда на будущее, сколько едва ли не единственная возможность что-то сделать правильно уже сейчас, на главном смотре года. Потому что он – прет. И ему тоже – прет. Я сейчас себе позволю довольно отвлеченную параллель, но вот играет ныне за Вольфсбург такой футболист, которого зовут Бас Дост. И всю свою жизнь этот Баст Дост считался нападающим, который навеки примерил на себя деревянные бутсы, – он, конечно, чего-то там забивал и вообще что-то из себя представлял, но никакой звездой никогда не был, а статистика его могла внушить уважение разве что Федору Смолову. А в начале этого года Бас Дост попер. И за эти неполные три месяца забить умудрился уже едва ли не столько же, сколько забил за все свои предыдущие двадцать пять лет. Ну, это не совсем так, конечно, но суть ясна – у человека пошло, от него все залетает в ворота, у него получается каждая шалость, какую бы он не задумал, в общем, чистая эйфория.

А Роллинс – он помимо того, что вышел на определенный пик формы, так еще и страшно талантлив. Необычайно. По-настоящему. Я знаю, что многие его сравнивают с Эджем, но я хочу заметить, что сходство у них – сугубо внешнее, это сходство на уровне оболочки, формы, но никак не сути. И дело тут даже не в том, кто из них лучше, – это, вообще говоря, та еще вкусовщина, да и критериев наберется на добрый десяток, но тем «золотым мальчиком», каким всю свою жизнь был Эдж, Роллинс не был никогда, и я говорю, естественно, не про гиммик, а про прогрызаемый зубами карьерный путь, который не спрячешь и не вымараешь из внеринговой биографии. И если Эдж свои многочисленные титулы заслужил хотя бы двумя сногсшибательными перфомансами на шестнадцатой и семнадцатой Маниях, то Роллинс просто обязан быть вознагражден не только за весь свой тернистый и разрушительный путь, проходя который он, мне так кажется, лишь чудом остался в живых, но за беспрецедентный профессиональный скачок, совершенный им со дня первого официального матча ЩИТа.

Видите ли, я действительно отношусь к Роллинсу с огромной симпатией и с не менее огромным уважением, но дело ведь не столько в моих теплых чувствах, сколько в том, что перемены должны будут наступить в любом случае, вопрос только – какие последствия они потянут за собой.

Вот Рейнс стоит в углу, готовится к решающей атаке, он, как истинный хищник, пронзительным взглядом таращится на с трудом поднимающегося на ноги Леснара и убирает с лица волосы, потом сплевывает, попадая куда-нибудь себе на ботинок, или в оператора, или, там, в беременную женщину в первом ряду, неважно. Итак, момент истины – Леснар встал и медленно разворачивается. Толпа замерла, и у каждого в ней – весьма скверное предчувствие. Рейнс разбегается. Проводит. «Spear!!! Spear!!!», - орет Майкл Коул и захлебывается собственным экстазом. Леснар на лопатках. Рейнс окидывает поверженного титана взглядом, гнусно ухмыляется (черт, ну вот хил из него мог выйти действительно сносный, ну вот точно ведь) и начинает удержание. Раз… два…

И вот тут – развилка. Если "три" – то это фиаско, дальше можно запускать музыку из Бенни Хилла и заканчивать, как говорил один футбольный комментатор, вообще все. Но…

Если вместо «три» откуда-нибудь из внепространственного вакуума на Рейнса приземляется Роллинс, затем выкидывает того с ринга, где его начинают обрабатывать стульями Нобл и Меркюри, а Роллинс (уже подсунувший чемодан распорядителю) в это время мечется, как пантера, по периметру ринга, а затем проводит, скажем, три подряд Кербстомпа, последний из которых - краснющей броковской башкой прямо на завалявшейся неподалеку стул, да еще и прыгает каким-нибудь Шутинг Стар Прессом для верности, а потом удерживает, вот это… На самом деле, это не делает ситуацию значительно лучше. Вовсе нет. Но это а) не сливает в унитаз весь титанический леснаровский бэкграунд, б) оставляет перспективу для каждого из троих участников и не приводит ко всеобщему поражению. Покамест – не приводит, а там уж поглядим.

Я отдаю себе отчет в том, что такого, увы, с чрезмерной долей вероятности не произойдет. Что Рейнс – это чересчур большие надежды, с которыми непросто расстаться. Что Леснар со своим контрактом – это запутанная и многоступенчатая история. Что Роллинс выглядит (несмотря на весь его прогресс и чудо-скилл) не слишком внушительным чемпионом-тяжеловесом. Да, да, да.

Но.

Шанс не сгинуть в чертовом тупике обычно предоставляется тому, кто способен воспользоваться самой крохотной, самой минимальной возможностью и выскользнуть из гибельного безвременья наружу – продышаться, отряхнуться и идти дальше. Ценой сделки с совестью или с самим Дьяволом, большого или маленького обмана, уловки, торга – выбраться и спастись.

Винс, как писал великий поэт Поль Клодель, «мы прощались уже много раз, но этот раз последний». А прощаться не хочется, Винс, вот не хочется – и все. Так, может, не будем, а? Уж слишком много приятных воспоминаний. Тебе-то, конечно, плевать, а вот для меня, дурака, это почему-то, а главное - все еще важно. И да простят меня за дешевый пафос, я не хотел, но уж так получилось.